Форпост - Страница 283

283

На самом деле Ваня не спал. Он просто сделал вид, что спит, потому что не мог смотреть людям в глаза. Умом он понимал, что не мог предвидеть такое катастрофически быстрое развитие ситуации, но…

Кровоточащий синяк на затылке пульсировал дикой болью, грозя взорвать голову изнутри.

'Бля! Как хорошо то!'

Из дальней комнаты доносился приглушённые детские крики, вонь от двух десятков подросших бройлерных цыплят и тихий разговор женщин.

'Что сделано, то сделано. Надя, я потом все свои грехи отмолю. Или, попробую, хотя бы. А сейчас, прости, надо думать о… прости, Надя… о живых. Их тут двадцать два, да 'военных' пятеро, да я, скот эдакий'

Маляренко открыл глаза и проскрипел.

— Э. Солдат. Иди сюда.

Шум в убежище моментально стих. Петров неуклюже дёрнулся, подскочил и замер.

— Второй, тоже сюда. Мы уходим в море завтра рано утром. У вас есть два часа вечером, чтобы найти себе девчонок. Ясно? Не слышу!

— Так. Грм. Точно.

— Олег. Готовь людей и грузы. Надо успеть загрузиться до рассвета. Лейтенант!

— Я!

— Головка… Ты сядешь в свой БТР, поставишь его перед яхтой и сядешь за пулемёт. Приказ простой — стрелять во всякого, кто приблизится.

— Есть!

— Женщины! У вас есть время до вечера, чтобы всё проверить. Собрать детей и собраться самим. Время пошло.

Маляренко, шатаясь, поднялся на ноги, и подошёл к Шабельскому.

— Олега, полей водички на голову, а?

Мрачная атмосфера безнадёжного ожидания вмиг рассеялась. В тесном и тёмном убежище начался натуральный бедлам, который обычно сопровождает все крупные переезды. Всё-таки, за почти два месяца жизни в диспетчерской люди пообвыклись и сумели наладить свой быт.

И тут — рраз!

Картина 'Бегство цыганского табора от миграционной полиции'.

Олег смыл с волос Ивана лепёшку запёкшейся крови и поинтересовался.

— Жив?

— Жив. Не дождётесь!

Маляренко, кряхтя, выпрямился и направился к горе грузов и продовольственных запасов группы, занимавшей без малого половину и без того небольшой комнаты. Антон и Андрей поспешно сняли с неё брезентовое покрывало. Всё было ясно без слов — новый глава отряда решил проверить СВОИ припасы, а прежний босс, Олег, теперь спокойно стоял за правым плечом Ивана и давал пояснения.

— Консервы подъели почти. Ещё на пару недель бы хватило и всё. Здесь, в основном, хрупкие вещи и семенной фонд. Кое-что из туристического снаряжения, ну и… оружие и боеприпасы. Оптика ещё всякая. А ветрогенератор, солнечные батареи и опреснительная установка уже в трюме. Велосипеды, квадроцикл и горючее тоже там.

Если бы у Ивана так не болела голова то он бы непременно за неё, болезную, схватился.

— Какое горючее? Олег! У тебя там катамаран или сухогруз? Нам же ещё двадцать восемь человек разместить надо будет. А если пацаны себе кого найдут?

Стоявший поблизости Пятаков ухмыльнулся.

— Конечно найдут, и в город они не побегут. Тут, в портоуправлении, в подвале человек сто сидит, так они туда уже давно себе дорожку натоптали.

— Тем более. Тридцать человек.

— Не боись, всё продумано. Нам бы только возле пирса не потонуть, а там, даст Бог — справимся!

— Как?

Оказалось — очень просто. На палубе яхты с дурацким именем 'Камелия', доставшейся ей от прежнего владельца, давно лежали пять спасательных плотиков.

— Переходим, выкидываем их за борт и всё! Пять крытых прицепов в наличии.

Ваня припомнил океан, зимние шторма, канадцев вычерпывающих ведром воду и посмотрел на сухопутного яхтсмена с жалостью и злостью одновременно.

— Если нас на сушу выбросит — ладно. Если там море и штиль — тоже ладно. А если там НЕ ШТИЛЬ?

Иван покачал головой, осторожно потрогал шишку на затылке и ушёл в свой угол, оставив Олега стоять с открытым ртом.

Для всех обитателей диспетчерской вышки эта ночь запомнилась навсегда. Безумная гонка за жизнь заставила попотеть всех без исключения. Мужчин, женщин, детей. Даже приведённые морпехами девицы были сразу поставлены на погрузочные работы. Вещей оказалось на удивление много. Их мало было перенести на судёнышко. Надо было их с толком разместить, так чтобы и людям тоже хватило места. За два часа до рассвета все дела были закончены и все путешественники собрались на борту. Люди были возбуждены, напуганы и веселы одновременно. Упахавшись, все дружно попадали на палубу и только жена лейтенанта, обняв ребёнка, безуспешно уговаривала мужа плыть с ними. Офицер стоял на пирсе в метре от своей семьи и разрывался на части. Долг и присяга тащили его в расположение части, сердце — на лодку к семье, а разум советовал забрать жену и ребёнка с этой едва держащейся на плаву перегруженной лохани, и сваливать на БТРе в таёжную глухомань.

'А потом — зима. И как мы…?'

— Эй, лейтенант, — рядом с женой Скворцова возник Иван Андреевич. За его спиной начал сереть краешек неба. Близился рассвет, — попрощайся по-человечески. Надолго расстаётесь.

По голосу было слышно, что Иван улыбается.

'Ладно'

Едва Скворцов перешагнул через фальшборт катамарана, как страшный удар по голове лишил его чувств.

— Ну вот и всё, а ты боялась.

Ваня подмигнул взвизгнувшей от ужаса женщине и помог уложить лейтенанта на палубу.

— Да живой он, живой. Обещал, что с нами поедет — вот. Уже едет. Расслабься! Пятаков, давай эту хрень сюда и освободите мне место возле мачты. Олег отвязывай лодку. Пора.

Настроение у Вани было боевым. Маляренко пробирался между плотно сидящими на палубе людьми, которые с надеждой и верой ловили его взгляд, и ободряюще улыбался всем подряд. Мол, да плёвое дело! Раз — и готово!

283